Всего через 100 лет после социокультурной катастрофы Российской Империи в 1917 г. теперь уже Российская Федерация оказалась в аналогичной ситуации – критическом моменте выбора своей судьбы, своего пути в будущее. Известный аналитик, глава группы «Интеллектуальная Россия» — А.Неклесса отметил, что Россия как никогда ранее нуждается в нравственном, социальном, культурном возрождении, в своей мечте (1). Определяя Россию как страну пути, А.Неклесса считает, что русскому характеру имманентно присуща внутренне мотивированная тяга к запредельности, устремлённость к экстремальности, дерзновению. «Идея развития как пути опознаётся в качестве русской идеи. Как архетип иночества и феномен казачества». Такое понимание приоритетов русской души созвучно изложенному в русской доктрине Ю.Мамлеева (2). По-видимому, эти качества русского характера и привели к тому, что Русь стала второй родиной исихазма – практики апофатического богопознания, предполагающей испытание человека на грани предельности. Если принять во внимание хронологию А.Фоменко, то апостольское христианство утвердилось на Руси (в Европе) при Дмитрии Донском как результат победы в Куликовской битве 1380 г. (3).

Какое событие можно считать точкой невозврата в социокультурной динамике России, закончившейся разрушением православной державы? Вл.Соловьёв полагал, что явления мистические, как наиболее центральные и глубокие, имеют важность первостепенную и основную. Поэтому рассмотрим метанаучную версию, в которой таким духовно-нравственным событием было подавление имяславия – идейного течения, возникшего в начале 20 века в твердыне православия – на Афоне, среди русских монахов. Весной 1913 г. Синод РПЦ принял Постановление, в котором имяславие признавалось ересью, что и стало основой «идейного» разгрома этого течения, когда около тысячи монахов с помощью солдат были удалены из «удела Богородицы», как называли Афон, и репрессированы.

История и проблематика афонских споров обстоятельно изложены в книге иерарха современной РПЦ – митрополита Илариона (Алфеева), третье издание которой приурочено, очевидно, к 100-летию «афонской смуты» (4). Из книги следует, что приверженцы имяславия были, в основном, монахи-исихасты, которые большую часть времени проводили в уединении, практикуя созерцательную жизнь. Отметим, что согласно доктрине В.Шмакова (5), высшая духовная сущность народа может проявляться не иначе, как через глубинные корни бытия его отдельных членов, причём внешний контакт между ними должен отсутствовать.

Известный русский религиозный философ В.Эрн в 1917 г. опубликовал детальный разбор упомянутого Постановления Синода. В имяславии В.Эрн видел нарождение нового церковного догмата, а в имяславцах – «воинов Христовых и исповедников славы Имени Божия» (6). В.Эрн считал, что главная черта богословствования Синода – это бросающееся в глаза отсутствие богословской мысли. «Никакого исследования по существу вопроса об Имени Божием мы в Послании не находим… Допусти Синод свободное созревание соборного мнения Русской Церкви об Имени Божием – всё наипросвещённейшее в России подало бы руку простецам-афонцам и вместе с ними восстало бы против того господствующего у нас духовного полупросвещения, которое является полухристианством, полуцерковностью, полуправославием». С точки зрения В.Шмакова, который высокого ценил творчество В.Эрна, «благовестие Имяславия, проявившееся в афонских спорах об Имени Божьем, есть, безусловно, величайшее духовное событие последнего столетия. Это не было понято нами, и отсюда наша печальная судьба» (5). Черты законченной философской системы имяславие впервые приобретает в творчестве П.Флоренского, который полагал, что это событие для православия бесконечно значительнее, чем судьба всех Балканских стран, вместе взятых. И действительно – не прошло пяти лет после «идейного» разгрома имяславия, как самодержавие рухнуло и начался такой же «идейный» разгром РПЦ и русской философии.

Философское осмысление имяславия привело П.Флоренского к понятию символа как бытия, которое больше самого себя (7). Это понятие он раскрывает таким образом: «символ есть сущность, энергия которой срастворённая с энергией некоторой другой, более ценной в данном отношении сущности, несёт таким образом в себе эту последнюю». Символ как бы даёт точку опоры идеальному в мире феноменального. В высочайшей степени, согласно П.Флоренскому, основной формуле символа соответствует слово, — оно больше себя самого, ибо словом и через слово мы познаём реальность, и слово есть сама реальность. «Связь познающего с познаваемой субстанцией требует от слова особенной уплотнённости – таково имя… Среди субстанций та, которая сознаётся исключительно важным средоточием бытийных определений и жизненных отношений, дающих ей индивидуальность, — такая субстанция требует себе единственного имени – личного». В.Шмаков подчёркивал, что только в имени всеединое становится индивидуальным, ведение имени есть слияние с ритмом индивидуального естества. Имя есть реальная энергия ноумена, есть сам ноумен. «Знать истинное имя ноумена – значит войти с ним в теснейшую связь, пользоваться его мощью и направлять её по соответствующему ему закону» (5).

Очевидно, что к этой категории слов относится термин Святая Русь, который появился в русском языке задолго до письменного упоминания (середина 16 в.), как результат народного творчества. Это период становления Московского царства как теократичной монархии, расцвет традиций русского исихазма. Известный религиозный деятель русского зарубежья – А.Карташёв в своём идейном завещании (8) подчеркнул, что «сама вера в Святую Русь, убеждение, что вне её нет спасительных путей для России – вот единственный духовный капитал, без которого мы – ничто. Но вера без дел мертва».

Попробуем раскрыть понятие Святая Русь на основе доктрин философской системы В.Шмакова (5). Основной закон бытия человека заключается в творческом сопряжении трансцендентного с имманентным в эволюционирующем актуальном сознании, которое будучи в себе уединённой формой бытия, связано через высшую интуицию с ноуменальным миром, а через низшую – с феноменальным. Диалектику такого сопряжения В.Шмаков обстоятельно исследовал во всех категориях сознания – мистики, разума и воли. При этом он подчёркивал, что в актуальном сознании человека первенство принадлежит мистике, которая есть субстрат творчества, и всякое творчество мистично. Сознание человека сопричисляется к мировой Реальности прежде всего через мистику. Однако это извне воспринимаемое содержание действительно становится актуальным достижением сознания лишь постольку, поскольку оно объективировано им в формах разума. Последнее же неразрывно сопряжено с проявлением воли. «Таким образом, начало мистики, как содержание всех видов и форм актуального бытия, связуя своим естеством Трансцендентный Лик Абсолюта с феноменальным, осуществляет иммантентизм идеального со становящимся.»

Если 20 век на Западе – апофеоз развития низших аспектов разума и воли, то в русской культуре 19 – начала 20 вв. наглядно проявлен высший аспект мистики – любовь духа как стихия единения, как единственный путь к Богу. Наглядным примером мистического прозрения трансцендентной индивидуальности русского народа является творчество Ф.Достоевского, который был озарён ведением его действительной сущности, его духа, вселенской миссии, призвания и чаяний. Прежде чем достичь понимания своего истинного места в космосе, актуальное сознание должно полностью выполнить актуальный диалектический процесс, во всём течении которого оно по своей природе неизменно остаётся творческим сопряжением становящегося трансцендентного и эволюционирующего имманентного. В категории мистики динамическим раскрытием стационарного единства является идея любви, как стихия единения. Вскрывая глубину противоположностей, любовь одновременно объединяет их в гармоничном целом. Онтологически начало любви раскрывается только из ипостаси Святого Духа.

При исследовании основного закона бытия человека в категориях его сознания, В.Шмаков важное значение придавал понятию «феноменальный ноумен» для характеристики различных типов эмпирического сознания. Это понятие философ раскрывает таким образом. Конкретное эмпирическое есть не только иерархическое отражение синархического естества трансцендентного, но и иерархия модификаций имманентного субстрата. Это значит, что явления и формы конкретного эмпирического могут быть разложены по возрастающим рядам, где каждый такой ряд эволютивно стремится выразить некоторую энтелехию, имманентный субстрат которой представляет собой целостное соответствие некоторому членению трансцендентной синархии. Такую энтелехию В.Шмаков и называет феноменальным ноуменом, который лежит в самой среде конкретного эмпирического и есть конечный максимум данного вида эволютивной организации имманентного субстрата.

Однако эта организация может происходить двояким образом: в гармоничной сопряжённости трансцендентному и вне его, т.е. лишь в одностороннем подчинении тяготениям и законам конкретного эмпирического. В.Шмаков детально рассмотрел оба вида феноменальных ноуменов в каждой категории сознания и сопоставил их с образами людей, выявленными в литературе. В первом случае феноменальный ноумен оказывается гармоничным раскрытием – антитезисом трансцендентного ноумена как тезиса, выявляет конкретно-спекулятивный смысл и органично включается в актуализирующееся бытие. Во втором случае феноменальный ноумен стремится выразить абсурдную карикатуру спекулятивного смысла, исключается из бытия онтологически, становится олицетворением инобытия, т.е. только извращением истинного бытия.

Аналогом феноменального ноумена в терминах синергетики можно считать аттрактор – конечное состояние эволюционирующей системы. Категории мистики, разума и воли проявлены в различной степени как у разных людей, так и у разных народов, как социальных организмов. Приоритетное развитие мистики в сознании русского народа наглядно проявляется в его культуре, особенно в религии и поэзии. Это подтверждает апофатичность народа пути – русского народа, отмеченная А.Неклесса и благовестие имяславия, проявившееся в русском исихазме. Мистическое озарение – это веяние Голоса Безмолвия, недаром в русском народе почитается пословица: «Слово – серебро, молчание – золото.» Свою версию русской доктрины Ю.Мамлеев «вывел» из глубинного погружения в творчество мистически одарённых поэтов, писателей, композиторов.

Символом гармоничного феноменального ноумена, который стал для русского народа точкой опоры созерцанию и интуитивным восприятиям в категории мистики, можно считать термин Святая Русь. Его апофатическая природа аналогична сюжету многих русских сказок (пойди туда, не знаю куда – принеси то, не знаю что). «Символ связывает человека с идеей бесконечности, он одновременно выражает всю иерархию возрастающих к ней приближений и каждое из них порознь, он динамичен, эволютивен и бесконечен. Каждый символ есть одновременно и символ конечной цели, и символ пути к ней, и символ управляющего им закона» (5).

В определённом смысле Святая Русь – это энтелехия Русского мира, который как феноменальный антитезис раскрывает Русскую идею, как ноуменальный тезис. Святая Русь во многом антиномична приоритетам западного мира (западнизма по А.Зиновьеву) с его стремлением к рационализации жизни, прибыльности творчества, диктатом полунауки низшего разума и т.д. В.Эрн считал рационализм главным врагом культуры, а Р.Генон 90 лет назад указал на неизбежность деградации западной цивилизации вследствие её антидуховности (9). Сущность низшего разума и его полунауки подробно рассмотрел В.Шмаков в учении о диалектическом процессе познания (5).

По закону аналогии всякая идея ноуменального мира имеет своё феноменальное соответствие. Сущность идеи есть аспект духа, а потому в мире ментальном заключена не сама идея, а только совокупность её выражений в разуме, причём в карикатурном искажении, которое тем больше, чем выше иерархический уровень идеи (5). Вся обозримая история человечества полна примеров карикатурного искажения высоких идей в примитивно сознании, ибо всякое эмпирическое сознание по отношению к ноуменальному существу идеи является примитивным. Для русского народа особенно наглядный урок в этом отношении — попытка построить Царство Божие на земле (коммунизм) без Бога, т.е. без Царя в голове. Однако даже эта попытка явилась вершиной социального творчества за всю обозримую историю человечества, как считал А.Зиновьев, и подтвердила, что первопроходство – функциональное предназначение русского народа на планете. После победы Запада в холодной войне и разрушения СССР, русский коммунизм остался в истории как уникальный случай временно реализовавшейся социальной утопии. Светит ли западанизму светлое будущее? Вот как оценил социальную ситуацию в начале 21 века выдающийся логик и социолог А.Зиновьев (5). «Тотальное помутнение умов и тотальная дебилизация с точки зрения перспектив будущего человечества – вот его наиболее вероятный путь в будущее… Наступает диктатура мира делового и вещного. Основная масса людей превращается в роботов нового мира… Реальное будущее человечества я представляю как господство высоко техничных, но примитивных существ, не имеющих ни малейшего понятия даже о том, как фактически устроены и функционируют самые фундаментальные закономерности человеческого сознания… Человечество как целое утратило смысл своего социального бытия, его наиболее вероятный конец – воинствующая глупость. Человечество погибнет от своей глупости.»

Исследование функциональной предназначенности объектов различной природы на основе семантики позволило Н.Вашкевичу сделать вывод о взаимосвязи между социогенетикой народа или этноса и целевой функцией его деятельности (11). Если эта деятельность не соответствует целевой функции, то происходит деградация этноса вплоть до его полного исчезновения. Н.Вашкевич показал, что целевая функция русского народа – обеспечение жизнедеятельности на планете, в том числе первопроходство. Продажа Аляски в 1867 году – символический акт, означавший, что на поверхности Земли русским первопроходцам делать нечего. Гибель уникальной атомной подлодки «Комсомолец» и триумфальный полёт «Бурана» ознаменовали окончание этапа пионерского освоения Россией подводной стихии и околопланетного космоса. Что остаётся первопроходцам на Руси, чтобы избежать дисфункции сознания – как общественного, так и личного? Н.Вашкевич отметил, что с исчезновением русского этноса смысловое ноополе, управляющее жизнью на планете, начнёт необратимо разрушаться. Возможно, что одним из направлений деятельности, обеспечивающей русскому народу выполнение своей целевой функции, является духонавтика (12) – освоение метафизического космоса. Это означало бы завершение этапа русской истории, который отражён в пророческих строках Ф.Тютчева:

Куда сомнителен мне твой
Святая Русь, прогресс житейский!
Была крестьянской ты избой,
Теперь ты сделалась лакейской.
_________________________________________

Литература

1. Неклесса А.И. Русский мир. Цивилизация многих народов. М., 2010.
2. Мамлеев Ю.В. Россия вечная. М., 2014.
3. Носовский Г.В., Фоменко А.Т. Крещение Руси. М., 2006.
4. Митрополит Иларион (Алфеев). Священная тайна Церкви. СПБ., 2013.
5. Шмаков В. Основы пневматологии, Киев, 1994.
6. Эрн В.Ф. Разбор Послания Святейшего Синода об Имени Божием. М., 1917.
7. Флоренский П.А. Имяславие как философская предпосылка. М., 1922.
8. Карташёв А.В. Возсоздание Св.Руси. Париж, 1956.
9. Генон Р. Кризис современного мира. 1927.
10. Зиновьев А.А. Фактор понимания. М., 2006.
11. Вашкевич Н.Н. Системные языки мозга. М., 2002.
12. Ерёмин В.И. Духонавтика – смысл бытия Человека. //Дельфис, 2008, № 3, с.10-13.